Весна вернулась с первых капель
дождя и с голоса скворцов…
Нам год засчитывали за пять,
но мы не слушали отцов.
Нам говорили командиры –
не торопитесь, вам еще
войти в застывшие квартиры,
как входят в дом… и горячо
обнять заплаканных девчонок
и поклониться матерям,
вам – нецелованным, влюбленным,
вам – озорным, непокоренным
не только звезды на погонах –
на небе звездочки горят…
Весна рассказывает басни,
а на краю окопа – грач,
и лес кряхтит как старый мастер,
и ветер чёртом как скрипач!
весна рассказывает сказки,
война – как кровь на образах…
когда-то серенькие глазки
веселой карнавальной маски
глядели в серые глаза!
когда-то белые метели
до крыш укутывали клеть...
Мы лишь немного повзрослели
и не успеем постареть…
Мы есть! Из пепла и из стали,
мы – скорбь убитых городов,
мы отомстим за наши дали,
за наших девушек и вдов,
за девятнадцатое лето –
в двадцатом, может, и не жить –
за боль и гнев, за все, за ЭТО, –
за эту смерть, за эту жизнь!
Еще и песня не допета,
но не оставишь на потом
туман, разорванный ракетой
и поле тронутое льдом…
А мы не в шахматы играем –
нас возвращают доктора
на поле, где весна без края,
душа такая молодая...
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Насіння (The seed) - Калінін Микола Це переклад з Роберта У. Сервіса (Robert W. Service)
I was a seed that fell
In silver dew;
And nobody could tell,
For no one knew;
No one could tell my fate,
As I grew tall;
None visioned me with hate,
No, none at all.
A sapling I became,
Blest by the sun;
No rumour of my shame
Had any one.
Oh I was proud indeed,
And sang with glee,
When from a tiny seed
I grew a tree.
I was so stout and strong
Though still so young,
When sudden came a throng
With angry tongue;
They cleft me to the core
With savage blows,
And from their ranks a roar
Of rage arose.
I was so proud a seed
A tree to grow;
Surely there was no need
To lay me low.
Why did I end so ill,
The midst of three
Black crosses on a hill
Called Calvary?
