Ветер сдул с уснувшего костра
Пепел отпылавших полениц,
Искорка – родня огня - сестра
Подмигнула, чтоб воспламенить
И за уголёчком - уголёк
Розовея , радовались шквалам…
Так и я… От юности далёк
Вдруг , и оживал под ветром шалым.
Женская чудесная краса
Ветром пепел седины сдувает,
Наполняя жизни паруса,
И старик "влюбляется" …Бывает.
Шалости! И нажитым умом
Понимаешь эту несерьёзность…
Как – то, на курорте, перед сном
Разбирал подобную курьёзность.
В лирику , как в омут , с головой?
Дьяволу дежурному на радость?
Красотою, признак половой...
Тянет , как обёрнутая сладость.
Опыт жизни: «думать наперёд»
Терпеливо и меня учила:
«Красота – реклама. Тоже врёт».
Если даже выглядит и мило.
***
Она на плечи руки положила,
Шепнула в ухо жаркие слова….
Условностей мешок проткнуло шило…
И … "в омуте" седая голова.
...Какой молитвой "выбелить" вину,
За то, что был у красоты в плену...
Комментарий автора: это спец-штрих к послвице: "Седина в бороду - бес в ребро!"
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.